Пробел вместо тысячи слов
Довольно любопытная задача – написать текст об отсутствующем тексте. Вообще, высвечивать отсутствие таким образом, чтоб оно приобретало отчетливые контуры, вес и даже плотность,- занятие популярное среди концептуальных художников. Именно в таком ключе и работает Сара Чарльзуорт. Художница, апроприируя стандартный формат газетной полосы, занимает из него главную составляющую: собственно информацию. Не сказать, кстати, что от этого полоса многое теряет.
Если следовать логике Чарльзуорт, мы получаем мир бесконечного сгущения информационной плотности, в которой отсутствует содержание как таковое. Бессмысленно ли любое слово или только журналистское -вопрос уже к самой художнице. Но даже если она не замахивается на язык как таковой (что, правда, вызывает сомнение), а касается сугубо массмедийного котла, в котором мы все варимся, высказывание ее иначе как смелым не назовешь. Получается, что, если вынуть из газеты текст, ничего от этого не изменится по гамбургскому счету. Ведь все мы и так прекрасно можем перечислить все, что там будет написано: громкие заголовки, очередные трагедии, рутинные катастрофы и уже привычные мировые катаклизмы, о которых можно потрепаться в обеденный перерыв. Почему бы не стереть информацию, которая, лишь захламляя сознание, абсолютно ничего не несет, да и вряд ли соответствует истинному положению дел.
СМИ и прочие разносчики информации создают параллельную реальность, наслаивая информационный пласт на действительность, которая служит не более чем поводом для создания новой сенсации. При этом действительность уже давно перестала кого-либо интересовать, никому и в голову не придет сверять «копию» с «оригиналом». Сара Чарльзуорт пропускает массмедийную реальность через еще один фильтр, оставляя одни изображения, намекая тем самым и на восприятие информации современными реципиентами. Текстовые сообщения вытесняются куда более простыми и ясными для потребления картинками. При этом в работах Чарльзуорт пустоты и пробелы становятся куда более многозначительными и говорящими, чем изображения или бесконечные нагромождения газетных строк.
Лиза Любавина
Text in Art 
Уорхол говорил примерно в этом же ключе. Не могу привести цитату, но что-то подобное он говорил: кто бы читал газеты, если бы в них не писали о смерти? Конечно, уорхоловская перцепция медийной культуры отличается от Сары Чарльзуорт. Всё-таки, Уорхол утверждает массовую культуру, а не пытается вытеснить её. Парадоксально, но теперь изображенные Уорхолом бутылки и банки можно встретить куда чаще, чем их непорседственную рекламу как продукта. Работа Чарльзуорт с хроникой довольно любопытна. И, действительно, “текст” от этого ничего не теряет
Ужасные работы на самом деле, такая угнетающая дискурсивная пустота. Все тлен, никого не беспокоят события в мире, да и картинки можно легко реинтерпретировать в нужном тебе смысле.
“Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно”.
Я тоже не вполне согласна с Лизой, но согласна с Настей, тут информационная тишина слишком давящая, апокалиптичная, угнетающая. И дело не в том, что потеряна гармония между информационными блоками и картинками, которые вообще призваны облегчать полосу, а тут прямо разрывают её и давят. Тут какой-то страх потери устоявшихся вещей вроде ежедневной ленты новостей (вместо неё у Чарльзуорт всепоглощающее ничто) преобладает над мыслью, что вместо глупого (пустого)журналистского текста лучше поставить пробел.
Абсолютно не скажешь, что газеты без текста ничего не потеряли, потому что как минимум потерян мой покой. Однозначно.
Не хочется уходить в поле тотальной субъективщины, но на меня, например, эти работы не производят давящего впечатления, а, скорее, наоборот, радуют отсутствием всякого журналистского спама, который принято называть информацией. Хотя замечание о страхе потери звена в привычном ритуале (утро-зубная щетка-кофе-еще кофе-газета-интернет-кофе/можно выбрать свой порядок, добавив Facebook и Instagram, заменив кофе на зеленый чай). Думаю, что именно этого эффекта разрыва привычного ритуала, вселяющего обманчивый покой художница и добивалась.